Продавец времени. От Атлантиды до Гипербореи - Страница 26

Он уже проделал половину пути до площадки, как у её края показалась голова синезубого Хза:

— Ты зачем лезешь сюда, манзур? Тут живые люди, тебе здесь не место!

— Я Никита, и я живой.

Но Хза, не слушая Никиту, стал швырять в него камни. Пока он не попадал, но ведь и расстояние было велико, метров пятьдесят. А увернуться невозможно, можно сорваться в пропасть. Никиту спасало ещё и то, что Хза был не меток, а кроме того, он укрывался за каменными выступами. Он понимал, что синезубого надо как-то убедить или хотя бы испугать, иначе рано или поздно он попадёт в него. И тогда конец. На скале невозможно удержаться, а значит — он сорвётся и неминуемо разобьётся.

И Никита крикнул:

— Позови кого-нибудь из наших, с кем я пришёл, — из племени азуру!

— Их никого нет, все ушли. Уходи, откуда пришёл!

— Так я же отсюда был утащен ящером, от моста! Ты сам видел!

— Да, видел! Но теперь ты мёртвый! Ты манзур, призрак!

— Вот я сейчас заберусь и задам тебе хорошую трёпку! Я вырвался из когтей ящера, остался живой, и ты в этом сам убедишься, если не станешь швырять камни.

— Ты лжив, как манзур, и я тебе не верю!

— Тогда зови вождя Зоза!

Во время разговора синезубый не бросал камни, и Никита пользовался этим: разговаривая, он потихоньку продвигался вверх. Ему бы ещё метра четыре-пять вверх, там виден уступ, а над ним висит каменный козырёк. На уступе можно перевести дух и там не страшны камни, если их продолжит швырять недоверчивый Хза.

Стараясь не прекращать разговор, Никита поднимался всё выше и выше. Вот и уступ. Он перевалился через край и улёгся на площадке, переводя дыхание.

— Ты почему замолчал, манзур? — раздался сверху голос Хза.

— Я тебе уже сто раз говорил, что я не манзур, а Никита. А манзур — он что, призрак?

— Конечно!

— Значит, он ничего не весит?

— Угадал.

— Тогда сбрось верёвку. Я подёргаю за неё, и ты убедишься, что я тяжёлый. Стало быть, живой.

Наступила долгая тишина — синезубый обдумывал предложение.

— Хорошо, — наконец отозвался он, — но если ты манзур, я отпущу верёвку.

Через несколько минут сверху свесилась верёвка, сплетённая из лиан. Никита ухватился за неё и несколько раз крепко дёрнул.

— Убедился? Тогда привяжи верёвку к выступу скалы, и я поднимусь наверх.

— Лучше сделаем по-другому: ты обвяжешься, и я тебя вытащу.

Предложение было заманчивым, но Никита опасался, не обманет ли его синезубый. Ведь если он обвяжется, то полностью окажется в его власти. Стоит тому заподозрить что-то, и он выпустит из рук верёвку. Никита не исключал, что это ловушка. Потому, обернув верёвкой левую руку, он крикнул Хза:

— Тяни!

Сам же, цепляясь правой рукой и ногой за камни, подстраховывался.

Но Хза не подвёл: он тянул без рывков, медленно и ровно.

Вот и площадка. Перевалившись на неё животом, Никита бросил верёвку.

Хза стоял в некотором отдалении от него, метрах в семи-восьми.

— Ну, убедился? Живой я! И я Никита, а не манзур, как ты меня назвал.

— Тогда съешь вот это, — синезубый швырнул Никите какой-то плод.

Никита поймал его на лету, понюхал. Запах от плода исходил специфический. Однако плод казался съедобным, и Никита откусил кусок. Ой, какая кислятина! Рот свело, Никита скривился и, не в силах проглотить, выплюнул кусок.

Хза захохотал и подошёл к Никите:

— Манзуры не едят эти плоды! Значит, ты на самом деле живой!

— Я тебе всё время об этом говорил.

— А! Ну на то я и страж, чтобы не пропустить к племени чужих или оборотней.

— Разве они бывают?

— Ты ещё встретишься с ними.

— А как их узнать?

— Они выглядят как обычные люди, но они — призраки людей. Не имеют веса, не боятся огня. Но если он к тебе притронется или, что ещё хуже — поцелует, ты превратишься в такого же мертвеца. Если их ударить — ножом или палкой, крови не будет.

— Откуда же они берутся? — Никита никак не мог поверить в нечисть.

— Всех умерших надо сжигать на костре, тогда манзуров не будет. Если человека убили, а тело его тут, на земле, появится новый манзур.

— Эка всё запутано!

Начинало темнеть. В этих местах солнце всходило и садилось быстро, поэтому светало и темнело значительно быстрее, чем на равнине.

— Пора бы уже людям из племени азуру вернуться, — сказал Хза.

Но не успел он договорить до конца, как на той стороне ущелья показались воины, первая группа. Впереди шёл старший, Фим. Лицо его было усталым и печальным, тело покрыто пылью и грязью. И остальные воины выглядели не лучше.

Они перешли зыбкий, раскачивающийся подвесной мост.

Увидев живого и невредимого Никиту, Фим удивился, и на лице его поочерёдно отразилась сразу целая палитра чувств: удивление, радость, восхищение.

— Как тебе удалось?

— Когда ящер стал садиться, я закричал и ударил его ножом в лапу. Он выпустил меня, и я упал в море.

— В море?

— Берег был недалеко, и я выплыл. А ящера схватил осьминог.

— Не слышал о таком никогда.

— А я видел. У него длинные щупальца, и он огромен. А как у тебя?

Фим покачал головой:

— Никаких следов. Вся надежда на другую группу.

— Фим, я их видел, когда меня нёс ящер.

— Ты не ошибся?

Фим сразу воспрянул духом, в его глазах появился блеск:

— Нет, не ошибся, это были они. Если ты повернёшься лицом к ущелью, то надо идти влево. Но они далеко, не меньше дня пути.

— Так далеко мы не уходили. Но теперь мы хотя бы знаем, где искать. Ты молодец, Никита.

Вскоре подошла вторая группа воинов, и тоже с неутешительными известиями.